Но почему превосходный учитель Илья Семёнович готов уйти из школы? Хотя бы потому, что рядом преподаёт словесность Светлана Михайловна (эту роль прекрасно сыграла И. Меньшикова) — преподаёт так, что в скучно механическую игру превращаются самые живые человеческие чувства.

Центральный эпизод фильма — «Сожжение счастья» (так его назвали зрители). Генка Шестопалов, поэт, мечтатель, пробравшись в учительскую, сжигает все сочинения на тему «Моё представление о счастье». Сам же Генка напишет: «Счастье — это когда тебя понимают». Боясь, что учительница литературы Светлана Михайловна не поймёт ребячьих откровений, Генка решится на поджог в надежде, что его поступок поддержат ребята. Но не все поняли его, некоторые осудили.

В решающие моменты кинорассказа, когда конфликты обнажились, когда одному ученику грозит исключение из школы, одной учительнице — холодное презрение класса, режиссёр Ростоцкий и оператор В. Шумский пользуются крупными планами, что отметят критики: «Давно на нашем экране не было такой простой и искусной игры кинопортретами».

В роли начинающего педагога Натальи Сергеевны снялась Ирина Печерникова. Её героиню, как и Мельникова, отличает талант понимания детской души.

«Поначалу было очень страшно сниматься, так как у Ростоцкого всегда была одна и та же съёмочная группа, а я была новенькая, — вспоминает актриса. — Да к тому же я тогда, как и полстраны, была тайно влюблена в Тихонова и очень его боялась. Меня на все внерабочие мероприятия брали с собой, чтобы я к нему привыкала. И вот однажды, когда всю съёмочную группу наградили поездкой в дом отдыха на Валдай, я зачем-то робко вошла к нему в номер, а он стоит на четвереньках посреди комнаты и совершенно зачарованно мне говорит: „Ира, посмотрите, какая красота!“, и показывает на разложенные вокруг по всей комнате блесны, крючки и другие рыболовные снасти. Я посмотрела, и все мои страхи по отношению к нему улетучились. А потом многие годы зрители считали нас мужем и женой.

Однажды Ростоцкий запер меня в комнате с моими предполагаемыми учениками, чтобы мы прогнали текст перед съёмками. Когда же он через пятнадцать минут вернулся, я лежала лицом на столе и рыдала, потому что не только не смогла порепетировать, но даже просто докричаться до них не смогла».

В том, как ведут себя даже в резко конфликтных ситуациях Шестопалов и его товарищи, чувствуются шестидесятые годы — в то время ребятам надо было объяснять, что такое голод, безработица, недоедание, социальное неравенство. Тогда они от этого были избавлены. Но каждому времени — свои драмы. Например, драмы возраста, когда ты для себя уже взрослый, а для других — почти ребёнок, бремя юности ничуть не менее тяжкое, чем бремя зрелых лет, — это неизбывно.

Школьников играли в основном студенты театральных училищ. Юрий Чернов, исполнитель роли Сыромятникова, рассказывал: «Я был студентом циркового училища и снимался на студии Горького в эпизодической роли в фильме „Пароль не нужен“. Играл красногвардейца, участвовавшего в самодеятельности. И вот прогуливался я при полном параде по коридорам: светлые волосы, чёрные приклеенные усы, борода: костюм красногвардейца. Там меня и встретила ассистент Ростоцкого и пригласила на пробы. Когда я вошёл в комнату, в которой сидели ребята, кто-то из них сразу сказал: „О, Сыромятников!“. На меня надели школьную форму, но костюмерша сказала, что она слишком новая и её надо „обжить“, поистрепать. Вот мы и пошли её трепать на футбольное поле. Мяча не было, поэтому играли моим портфелем, и тётки, которые сидели на лавочках, на меня все кричали: „Ты что, двоечник, портфель портишь? Мать покупает, а ты портишь!“, а я бегаю в школьной форме и отвечаю им: „Мне, мамаши, это надо для работы“».

В роли Кости Батищева снялся Игорь Старыгин. По сценарию он должен был быть модником. Но ему никак не могли найти джинсы. И вот на студии, где-то на складе, нашли кусок японской джинсовой ткани и буквально за один день сшили штаны, прицепив всевозможные заклёпки. Когда же начали снимать, Ростоцкого всё же не устроило то, как Игорь выглядел. Он снял с себя шикарную американскую куртку и надел на Старыгина: «Вот теперь ты пижон!»

Запомнилась по этому фильму и молодая актриса Ольга Остроумова. Она очень волновалась, что приводило иногда к неожиданным последствиям. Когда снимали сцену с пощёчиной, Остроумова так врезала Валерке Зубареву — Генке Шестопалову по лицу, что пятерня полчаса горела у него на щеке, и ему делали примочки. Но самое забавное, что при пересъёмке этого эпизода Валера стал так жмуриться в ожидании удара, что сцена получалась очень искусственной. В итоге после нескольких дублей решили оставить самый первый.

Станислав Ростоцкий подчёркивал: «Самое главное для меня — и в жизни, и в искусстве — можно сформулировать фразой, которая звучит в картине „Доживём до понедельника“. Это когда Мельников говорит о лейтенанте Шмидте, что „главный его дар — ощущать чужое страдание более остро, чем своё; именно этот дар рождает бунтарей и поэтов“. Я считаю, что это надо написать красными буквами для всех, кто пытается заниматься всерьёз тем, чем мы занимаемся. Потому что, на мой взгляд, это и есть самое главное».

Картину сняли быстро, но на экран она вышла не сразу: из Госкино пришло письмо, в котором говорилось, что самой большой ошибкой студии им. Горького был запуск фильма «Доживём до понедельника». Министр культуры сказал режиссёру: «Ростоцкий, что ты со мной делаешь! Ты снял хороший фильм, но я даже радоваться этому не могу, потому что у меня четыре телефона, и по каждому из них мне могут позвонить».

«Доживём до понедельника» не выпускали до тех пор, пока фильм не показали на съезде учителей. Сначала зал холодно принимал фильм, но в финале все аплодировали стоя. Обычно сдержанные педагоги скандировали, как на хоккейном матче: «Мо-лод-цы!» С этого показа и начался грандиозный успех картины. И оказалось, что она даже очень нужная. «Доживём до понедельника» напечатали рекордным тиражом в 4 тысячи экземпляров.

Фильм Ростоцкого был удостоен Государственной премии и приза на Московском кинофестивале. Режиссёр, объездивший со своим произведением почти полмира, много лет спустя говорил: «Я думаю, что, если бы не было советской системы и не было такого духа сопротивления, то и картина бы не получилась».

«БРИЛЛИАНТОВАЯ РУКА»

Зрители любят весёлые, смешные комедии. Любят и детективные фильмы — с острой интригой, с головокружительными приключениями. Режиссёр Леонид Гайдай, писатели Морис Слободской и Яков Костюковский создали комедию, пародирующую детектив. Цветной и широкоэкранный «кинороман в двух частях из жизни контрабандистов с прологом и эпилогом» получился остросюжетным и занимательным, смешным и ироничным. «Бриллиантовая рука» по праву считается одной из лучших комедий в истории отечественного кинематографа.

Сюжет фильма не такой уж и выдуманный. Яков Костюковский вычитал в одной из газет историю, связанную с контрабандой драгоценностей. Правда, там всё происходило не в Стамбуле, а в Альпах, где-то на границе Италии…

Когда сценарий был утверждён, в киногруппу Гайдая выстроилась очередь: костюмеры и декораторы, операторы и осветители были уверены, что съёмки запланированы в какой-нибудь заграничной стране. Но Гайдай решил снимать Стамбул в Баку, а приморский городок — в Адлере.

Сценарий «Бриллиантовой руки» Костюковский и Слободской писали под Юрия Никулина. В студийной заявке отмечалось: «…На этот раз мы совместно с режиссёром Гайдаем решили временно отказаться как от нашего героя Шурика, так и от популярной троицы… Юрий Никулин будет играть уже не Балбеса, а центральную комедийную роль. Это будет скромный служащий отнюдь не героического вида и нрава, волею обстоятельств попадающий в самую гущу опасных приключений…»