«НЕОКОНЧЕННАЯ ПЬЕСА ДЛЯ МЕХАНИЧЕСКОГО ПИАНИНО»

«Мосфильм», 1976 г. Сценарий А. Адабашьяна и Н. Михалкова по пьесе А.П. Чехова «Безотцовщина». Режиссёр Н. Михалков. Оператор П. Лебешев. Художники А. Адабашьян, А. Самулекин. Композитор Э. Артемьев. В ролях: А. Калягин, Е. Соловей, Е. Глушенко, А. Шуранова, Ю. Богатырёв, О. Табаков, Н. Пастухов, П. Кадочников, Н. Михалков, А. Ромашин, Н. Назарова, К. Минина, С. Никоненко, С. Гурьев и др.

Обращение к чеховской драматургии для каждого режиссёра сложнейший экзамен. Экзамен вдвойне сложный, если пьесу Чехова предстояло не только поставить, но сначала ещё и «написать» — ведь для постановки была выбрана малоизвестная юношеская пьеса «Безотцовщина» (в театральных постановках за рубежом пьеса называется «Платонов»), незавершённая и несовершенная. Юный Антон Чехов взялся за большую пьесу и работал над ней три года. Отнёс её М.Н. Ермоловой, потерпел неудачу и разорвал рукопись. Долгое время пьеса считалась пропавшей, но затем она была найдена и впервые опубликована в 1923 году.

Почему Никита Михалков и его соавтор по сценарию, художник фильма Александр Адабашьян, обратились к этой несовершенной пьесе Чехова?

«Почему мы обратились к самой неизвестной из всех чеховских пьес? — поведал Никита Михалков. — Прежде всего потому, что почти все пьесы зрелого Чехова („Три сестры“, „Дядя Ваня“, „Чайка“) в нашем кино уже экранизированы, а постановку „Вишнёвого сада“ вряд ли доверили бы нам, молодым художникам, тем более что не мы первые, кто хотел бы поставить этот фильм. С другой стороны, в „Безотцовщине“ нас как раз и привлекало то, что в сравнении с другими чеховскими пьесами это произведение слабое, незрелое, оно написано, когда писателю было всего лишь семнадцать лет. И это давало нам право быть максимально свободными в способе его прочтения. Мы взяли пьесу лишь как основу, трансформируя её по ходу работы над сценарием, стараясь как бы сделать из пьесы молодого писателя произведение, которое могло бы быть написано Чеховым поздним».

Откуда взялось столь странное название картины — «Механическое пианино»? Михалков на этот вопрос отвечал так: «"Механическое пианино" — единственная строчка в записных книжках Антона Павловича, больше оно нигде не упоминается. Но нам показалось, что сам образ механической игрушки мог бы нам помочь. И в определённом смысле мы, конечно, шли на насилие в отношении материала, но уж больно сильный образ пластический возник, по крайней мере, нам так казалось».

Действие происходит в течение одного дня — с полудня до заката — в просторной, хотя и заметно пообветшавшей усадьбе вдовы-генеральши Анны Петровны Войницевой. Гости много говорят, пьют и веселятся. Хозяйка (её играет Антонина Шуранова) вынуждена заискивать перед кредиторами, чтобы сохранить имение.

Среди собравшихся — учитель Михаил Платонов. Он — центральная фигура пьесы. Эта роль писалась «на Александра Калягина» и только для него. И артист оправдал доверие режиссёра, сыграв роль на редкость точно и талантливо. Платонов зол, насмешлив, всё время веселится, ёрничает, издевается. Но постепенно становится понятно: больше всего он недоволен самим собой.

Среди многочисленных персонажей фильма жена Платонова Сашенька (Е. Глушенко) кажется самой нелепой и совершенно посторонней фигурой. В угоду любимому своему Мишеньке она старается «соответствовать» принятому здесь стилю поведения. Но её святая простота оказывается в тягость гостям, её вполне земные заботы о доме, о семье кажутся им слишком прозаическими.

Среди гостей заметён эгоистичный уездный врач Трилецкий (Н. Михалков). Он не любит больных, томится своей профессией и страдает от собственной никчёмности.

Юрий Богатырёв в «Механическом пианино» воплощает гротесковый характер безвольного, ищущего защиты и поддержки у всех женщин, болтливого Сергея Павловича Войницева. Он произносит громкие фразы о любви к народу, о счастье работать своими руками, жить «простой жизнью» в деревне, но при этом не решается нарушить сытое, удобное существование.

Сергей Павлович узнает, что его жена Софья Егоровна изменяет ему с Платоновым. Он страдает, мучается, ревнует, требует немедленно подать ему коляску, ноги его здесь не будет. Испуганные слуги выкатывают коляску, но нет лошади. И он, утомившись, засыпает в коляске… без лошади.

Роль Софьи Егоровны сценаристы писали специально для Елены Соловей. Если Платонов разуверился в идеалах, то Софья Егоровна осталась им верна. Она искренне держится возвышенных представлений и готова всему сущему давать романтическое толкование.

Платонов, человек талантливый, незаурядный, ясно ощущает, что жизнь его проходит зряшно, тратится на пустяки. «Что я сделал? Что успел? Как живу?» — эти вопросы с силой овладевают им, он мечется, выбегает из дому и, добежав до обрыва над речкой, прыгает вниз. Но прыжок оканчивается лишь синяками — воды оказывается в реке по щиколотку. К нему на помощь несётся верная жена Сашенька, надевает на него шляпу, набрасывает дамскую шаль.

Тревожная ироничность финала состоит в том, что «все останется по-прежнему», как говорит хозяйка усадьбы. Все бунты, ссоры, угрозы разводов и попытки самоубийств кончаются ничем.

«По пьесе Платонов погибает, убитый Софьей, — замечает Михалков. — Мы от этого финала отказались. Возможно, я выскажу крамольную мысль, но мне кажется ошибкой писателя то, что его Иванов застрелился. Застрелиться может человек, способный на поступок. Чеховские герои поступков не совершают. Таков и Платонов.

Неудача постигает Платонова и тогда, когда он пытается покончить с собой — бросается с обрыва в реку. Если бы он утонул, мы могли бы считать его героем, человеком, который предпочёл смерть тусклому существованию в обывательской среде. Это был бы поступок! Но вместо того он лишь жалуется: здесь мелкое дно, его никто не предупредил, он ушибся. Из сочетания противоречивых черт душевной широты и ограниченности, проницательности и слепоты, человеческой высоты и малости — вырисовывался для нас этот характер во всём его сложном объёме и глубине».

Михалков показал себя как безусловно «актёрский режиссёр». Это не случайно. До ВГИКа он окончил Щукинское училище, а потом сыграл около двадцати ролей в кино.

В «Неоконченной пьесе для механического пианино» есть ансамбль. Игра Александра Калягина, Елены Соловей, Евгения Глушенко, Антонины Шурановой, Юрия Богатырёва, Олега Табакова, Павла Кадочникова, Никиты Михалкова, Сергея Никоненко, Николая Пастухова, исполняющего роль одного из гостей генеральши, словом, всех, названных и неназванных, отличается весёлой непринуждённостью, свободой и простотой переходов от шутки к «серьёзному», от страданий к усмешке и улыбке.

Михалкову не советовали брать на роль Софьи актрису Елену Соловей: «Она очень специфическая, уж никак не чеховская актриса. Так, декаданс, немое кино… Для Чехова нужна личность, а она никакая…» Но режиссёр остался верен своему выбору и не ошибся. После выхода картины на экран Соловей хвалили, публиковали в прессе её портреты.

Но чего стоила актрисе работа в этом фильме! Перед самыми съёмками она родила второго ребёнка — сына, ни о каком фильме и речи не могло быть. Михалков начал искать ей замену. Но потом стало ясно: раз роль написана для Соловей, значит, играть должна только она. И Елена, посоветовавшись с мужем, приехала из Ленинграда в подмосковный город Пущино с грудным ребёнком, пелёнками, сосками, бутылочками. И в промежутках между кормлениями, стирками и купаниями играла избалованную, эгоцентрически-изнеженную Софью.

Роль Трилецкого должен был играть Евгений Стеблов, но случилось несчастье: Стеблов за два дня до начала съёмок попал в автомобильную катастрофу и с восемнадцатью переломами рук залёг в госпиталь. Что делать? Уже костюмы все на него были сшиты. Выручило то, что Михалков с ним почти одного роста.

«Неоконченная пьеса для механического пианино» снималась в городе Пущино на берегу Оки, где в полукилометре от гостиницы стояла заброшенная усадьба с двухэтажным каменным домом, парком из заросших аллей и цветущих прудов. Актёры все лето жили на одном месте, на работу ходили пешком, неспешно. Михалков просил, чтобы каждый артист, независимо от объёма его роли, весь съёмочный период провёл в Пущино. С семьёй, с детьми, чтобы ходить в лес за грибами, купаться в реке, по вечерам ходить в гости и за чаем говорить о погоде на завтра, о том, что завтра снимать и как играть, — так эти чаепития переходили в репетиции, но чёткого разграничения на «дело» и «не дело» не существовало. И труд был не в тягость, и досуг естественно и ненавязчиво заполнялся размышлениями о работе.